— Я не могу остаться. У меня еще много дел.

— Послушай, а ты когда-нибудь прогуливала школу?

— Нет.

В его глазах появилось искреннее изумление.

— Ни разу?

— Ни разу.

— Примерная девочка. Это очень сексуально.

Она рассмеялась:

— Если бы я прогуливала школу раз в неделю, ты все равно сказал бы, что это очень сексуально.

— А может, сходим завтра куда-нибудь поужинать?

— Мне надо над этим подумать. Я не хочу увлечься тобой.

— Это означает, что ты уже мной заинтересовалась.

Она села за руль.

— Нет, это означает другое — я не хочу этого. Я дам тебе знать, если передумаю. Иди к своим. Тебе повезло, что у тебя такие родственники, — сказала она и закрыла машину.

Кровь еще бурлила после поцелуя, а все мысли были заняты только ею, так что Сет не заметил, как с обочины съехала какая-то машина и поехала вслед за Дрю.

Глава пятая

Время от времени, когда Дрю заходила в заднюю часть магазина, она слышала музыку, доносившуюся через вентиляцию. Ее вовсе не удивило, что проигрыватель включен чуть ли не на полную мощь, не удивилась она и тому, что вкус у него был таким разнообразным — от тяжелого рока до медленных блюзов и страстных оперных арий.

Иногда он ненадолго заходил к ней в магазин, спрашивал, не нужно ли чего-нибудь купить, или сообщал, что начинает устанавливать люк. Держался он по-дружески, спокойно — как будто того страстного поцелуя никогда не было.

Дрю была уверена, что он не остановится на поцелуе и будет всячески ее домогаться — ведь не бывает же так, чтобы мужчина предложил тебе переспать с ним, а на следующий день обращался с тобой как с соседкой.

Ну и прекрасно, убеждала она себя, подбирая изящные букетики для одного из самых дорогих ресторанов. Она обосновалась в Сент-Кристофере, у нее был свой собственный бизнес, жизнь, о которой она всегда мечтала. Любые отношения — просто связь или бурный роман — нарушили бы равновесие, которого она с таким трудом достигла.

Она слышала, как подъехал Сет — вот хлопнула дверца его машины, раздался хруст шагов по гравию, а затем быстрые шаги вверх по лестнице. Несколько мгновений спустя он включил музыку.

Она взяла цветок в горшке и поднялась на второй этаж. Вежливый стук он из-за грохочущей музыки не услышит, так что она громко заколотила по двери кулаком.

— Да входите, открыто. С чего это вы решили стучать, ребята? — Он повернулся, застегивая пояс с инструментами. Улыбка осветила его лицо. — Я решил, что это мои братья, а оказалось, кто-то гораздо симпатичнее.

— Я подумала, что тебе понравится этот цветок.

— Что? Подожди, пожалуйста. — Он прошел в крохотную кухоньку, где у него на столе стояла стереосистема, и убавил звук. — Извини.

— Я купила для твоей мастерской цветок.

— Правда? — Он взял горшок из ее рук. — Спасибо.

— Это трилистник, — сказала она. — Мне кажется, он сюда очень подходит.

— Да, мне тоже так кажется. Я очень тебе благодарен.

— Только не забывай поливать, смотри, чтобы он не засох. — Она посмотрела на потолок. Два люка были уже установлены. Он был прав, комната выглядела совсем по-другому.

— Ты, я смотрю, хорошо поработал.

— Сегодня Камерон придет и поможет мне все закончить.

Она огляделась вокруг. В конце концов, эта квартира принадлежит ей, так что ей тоже интересно знать, что здесь происходит. У двух стен стояли картины. Напротив окна — мольберт с чистым холстом. Посредине комнаты — огромный рабочий стол, уже заваленный кистями, красками, тряпками, карандашами, мелками.

— Устраиваешься основательно. Ну, не буду тебе мешать. Но тут одна из картин просто притянула ее к себе — это были дикие наперстянки на жемчужном фоне.

— Они растут вдоль дорог в Ирландии, — сказал Сет, — в графстве Клэр.

— Какая красота! Я никогда не видела наперстянку, растущую вдоль дорог в Ирландии, а вот теперь кажется, что видела.

— Постой здесь, просто стой и не двигайся, — сказал он, бросаясь к рабочему столу. — Всего десять минут. Нет, вру, двадцать самое большее.

— Извини, что ты имеешь в виду?

Он сгреб мелки и передвинул мольберт.

— Не смотри на меня. Смотри на картину с наперстянками.

— У меня совсем нет времени…

— Да-да. Подбородок немножко вправо. Расслабься. Только дай мне поймать это мгновение.

Его глаза смотрели на нее так напряженно, как-то даже одержимо, что ее сердце начинало биться быстрее каждый раз, когда он бросал взгляд на ее лицо. Сама не понимая, почему она позволяет собой командовать, Дрю замерла и смотрела на цветы. Как бы они украсили ее спальню.

— Сколько стоит эта картина?

Он проворчал что-то себе под нос и продолжал работать.

— Не поворачивай голову, можешь только перевести взгляд. А теперь смотри на меня. Какое у тебя лицо!

— Я, конечно, очень польщена, что оно тебя так заинтересовало, но мне пора открывать магазин.

— Еще пару минут.

— Хочешь узнать мое мнение о людях, которые не понимают слова «нет»?

— Не сейчас. — Займи ее, пусть продолжает говорить, думал он. — Так ты действительно хочешь эту картину с наперстянкой?

— Это зависит от того, сколько ты за нее запросишь.

— А ты довольна цинична.

— Цинизм — не такое уж дурное качество.

Ему хотелось сделать не только этюд. Он должен написать портрет. А еще — гладить ее по этим шелковым, густым, черным волосам.

— Давай договоримся так: ты позируешь — и картина твоя.

— Я ведь только что это сделала.

— Нет, я хочу написать твой портрет маслом. И акварелью. И в пастельных тонах. И в постели.

Он много думал о ней в эти дни. Достаточно, чтобы понять: она привыкла, что все всегда пытаются обратить на себя ее внимание. Поэтому он решил подождать, пока она сделает первый шаг. И она его сделала, подарив Сету цветок.

— Но у меня же магазин.

— Выдели для меня час утром, до открытия магазина, и часа четыре по воскресеньям.

Она нахмурилась. Вообще-то это не так уж и много. А картина — просто восхитительная!

— А сколько времени это займет?

— Ну, этого я тебе сказать не могу. Это все же искусство, а не бухгалтерия.

Она подошла к мольберту, чтобы посмотреть, что он там нарисовал. Она ожидала увидеть просто набросок, но увидела тщательно выписанные черты лица, все было на месте — и тени, и изгиб губ. Это было просто потрясающе!

Она сама себе понравилась. Правда, выглядела она несколько замкнутой и очень, очень серьезной.

— Я тут не очень-то приветлива.

— Согласись, что ты и не была настроена на дружеский лад.

— Да, с тобой не поспоришь. Не поспоришь и с тем, что ты очень талантлив. — Она вздохнула. — У меня нет платья с широкой длинной юбкой и без рукавов.

Он усмехнулся:

— Мы что-нибудь придумаем.

— Завтра я могу попозировать час — с полвосьмого до полдевятого.

— Хорошо.

Он взял картину с наперстянкой и протянул ей.

— А ты — доверчивый.

— Доверчивость — не самая плохая черта характера. Когда картина оказалась у нее в руках, он неожиданно взял ее за плечи и приобнял, как в прошлый раз. И тут дверь открылась.

— Ну что же ты никогда не стучишься? — проворчал Сет, когда в комнату вошел Камерон.

— Привет, Дрю. Не обращайте на меня внимания, целуйтесь. — Он заметил рисунок, и его лицо расплылось от радости. — Пятьдесят долларов мои! Я поспорил с Филлипом, что Сет уговорит тебя позировать еще до конца этой недели.

— Правда?

— Не обижайся. Мой брат, конечно, частенько бывает несносным, но он совсем не глуп. Если уж наш Рембрандт захочет кого-то нарисовать, он непременно этого добьется.

— Про то, что он бывает несносным, я уже и сама узнала. А насчет того, глуп он или умен, это еще надо посмотреть. Завтра в семь тридцать, — сказала она Сету, выходя из комнаты. — Утра, конечно, не перепутай!

Когда люки были установлены, Сет отправился с Камероном на верфь, чтобы, как он и обещал, отработать часы, которые тот потратил, помогая ему в мастерской.