— Лучше, чем я ожидал.

— Я бы тебе не советовала еще раз пробовать сделать это. Передай мне соль.

Он наклонился через стол, взял ее лицо в свои ладони и поцеловал. Поцелуй был жарким и долгим.

— Дрю, — сказал он. — Я люблю тебя.

— Очень хорошо. Я тоже тебя люблю. А теперь передай мне, пожалуйста, соль.

— Ты остаешься здесь. И хватит об этом.

— С каких это пор ты приказываешь, куда мне идти и что делать.

— Я даже спорить на эту тему не хочу.

— Придется, — сказала почти ласково Дрю, — мой милый.

— Ну пожалуйста. — Сет поменял тактику. Он нежно положил руку ей на плечо. — Останься здесь и дай мне сделать то, что я должен сделать.

В его глазах отразились мучительные переживания, а вовсе не своенравие. И она это заметила.

— Ну что ж, если ты так об этом просишь.

Дрю отпустила его и встала на крыльце с другими женщинами семейства Куин. Они наблюдали за тем, как от дома отъезжают две машины.

— Наши сильные, решительные мужчины отправляются на битву. А мы, слабые женщины, остаемся ждать дома, — сказала Анна.

— Сейчас наденем фартуки, — пробормотала Обри, — и начнем делать салат.

— Я так не думаю, — сказала Дрю.

— Ну так что? — Сибилл взглянула на часы. — Сколько мы им даем форы?

— Минут пятнадцать, — приняла решение Анна. Грейс кивнула:

— Поедем на моем фургоне.

Сет сидел в баре перед нетронутой кружкой пива. Это место, подумал он, было бы идеальным для того, чтобы распрощаться с ней, со своим детством, с демонами, мучившими его.

— Что-то ты неважно выглядишь, — сказала ему Глория сразу же, как только вошла. — Что, трудная ночка выдалась?

— А ты выглядишь как всегда. Я сидел здесь и думал: ведь в детстве у тебя было все, чтобы быть счастливой.

Она жадно схватила стакан с джином, который бармен сразу поставил перед ней.

— Много ты понимаешь!

— А что? Большой дом, состоятельные родители, хорошее образование.

— Моя мать всегда была холодной, как рыба, а отчим — классическим подкаблучником. И к тому же еще сестричка Сибилл. Не дочь, а само совершенство. Я не могла дождаться, когда же наконец удастся сбежать оттуда.

— Я ничего не знаю о твоих родителях, но Сибилл никогда не делала тебе ничего плохого. Она взяла нас к себе, когда ты объявилась на пороге ее квартиры.

— Да, взяла, только лишь затем, чтобы поучать меня во всем.

— Поэтому ты воровала вещи из ее квартиры, когда мы жили у нее в Нью-Йорке?

— Я брала то, что мне было нужно. Я ведь должна была тебя как-то содержать.

— Тебе всегда было наплевать на меня. Ты воровала, потому что тебе нужны были деньги на наркотики.

— Все, что я у нее брала, должно было принадлежать мне. Мне приходилось самой о себе заботиться. Каждый — за себя. Я так никогда тебя и не смогла этому научить.

— Рей даже не подозревал о твоем существовании, но ты его все равно ненавидела. Когда он узнал, что у него есть дочь, когда он попытался тебе помочь, ты возненавидела его еще больше.

— Он был обязан обо мне позаботиться.

— Он ведь даже не знал, что ты есть на свете. Но когда ты рассказала, что ты его дочь, он стал давать тебе деньги. Но тебе этого было мало. Ты пыталась разрушить его репутацию. А потом ты продала ему меня, как надоевшего щенка.

— Я за тобой ухаживала целых десять лет, ты поломал всю мою жизнь. Старик Куин был должен мне за то, что я родила ему внука.

— Единственное, за что я тебе обязан, — это за то, что ты отдала меня. — Сет приподнял кружку, как будто произносил тост, и сделал глоток. — Сколько денег ты получила от меня за все эти годы? Если считать то, что ты получила от Рея и от меня, наберется по меньшей мере тысяч двести. Только из моих братьев тебе и цента не удалось выбить.

Она ухмыльнулась:

— Они бы заплатили, если бы я захотела. А тебе, если хочешь, чтобы твоя карьера и дальше шла успешно, и если намерен продолжать встречаться с внучкой сенатора, — придется раскошелиться.

— Ты уже об этом говорила. Давай-ка уточним условия договора. Я плачу тебе миллион долларов, включая задаток в десять тысяч сегодня…

— Наличными.

— Да, да, я помню, наличными. В противном случае ты идешь к журналистам, встречаешься с родителями и дедом Дрю и начинаешь врать о том, как над тобой издевались Куины. Попутно ты и меня с Дрю обольешь грязью. Ты, бедная женщина, которая из сил выбивалась, чтобы вырастить ребенка, умоляла ей помочь, а в ответ получала только отказ и была вынуждена отдать своего сына.

— Да, звучит неплохо. Классика — фильм недели.

— Конечно, мы забудем о том, что ты спала с мужчинами, когда твой маленький ребенок находился в соседней комнате, или о том, что ты позволяла своим многочисленным мужикам меня трогать. Мы забудем о наркотиках, пьянстве и избиениях.

— Ах-ах, я сейчас разрыдаюсь! Не хватает только скрипок. Ты был таким противным мальчишкой, ты так мне надоел! Скажи еще спасибо, что я как-то тебя терпела и отдала деду только в десять лет.

— Ты вымогаешь у меня деньги с тех пор, как мне исполнилось четырнадцать. Я откупался от тебя, чтобы защитить своих близких, себя. А самое главное, я давал тебе эти деньги, чтобы хоть на время получить душевное спокойствие, ведь оно гораздо дороже любых денег. Я сам позволил тебе шантажировать меня.

— Давай договоримся. Ты мне платишь все сразу, и веди себе свою скучную жизнь, никто тебе не помешает. Но если нет, ты потеряешь все.

— Миллион долларов, или ты начнешь делать все, чтобы причинить горе моим родным, разрушить мою карьеру, разрушить наши с Дрю отношения.

— Вкратце это так. Ну давай деньги, хватит тут рассиживаться!

— Нет. Ни сейчас, ни когда-либо в жизни. — Сет полез в карман и вытащил из него диктофон. — У тебя могут возникнуть серьезные проблемы, если я обращусь в полицию.

Когда она бросилась к диктофону, он схватил ее за запястье.

— Да, уж если мы заговорили о полиции, им, я думаю, будет очень интересно узнать, что ты, когда тебя выпустили на поруки из Форт-Уорта, не подчинилась постановлению суда о невыезде из страны. А обвинения предъявили для тебя обычные — проституция и хранение наркотиков. Если вздумаешь делать всем гадости, полицейские будут очень рады узнать, что ты здесь, и с удовольствием сопроводят тебя обратно в Техас.

— Ты, сучье отребье!

— Точно подмечено.

— Я хочу получить свои деньги! — Она прокричала это на весь зал.

Четверо мужчин, игравших в бильярд, повернулись. Самый крупный из них постукивал кием по ладони, взглядом оценивая Сета.

Глория вскочила со стула, от ярости чуть не плача:

— Он стащил мои деньги!

Мужчины направились к их столику. Сет поднялся со стула, и тут в пивнушку вошли его братья и встали рядом с ним.

— Теперь нас поровну. — Камерон засунул большие пальцы в карманы джинсов и состроил Глории гримасу. — Да, давненько не видались.

— Вы, подонки! Я хочу только то, что мне причитается.

— У нас ничего твоего нет, — сказал Этан. — И никогда не было.

— Я брал у нее деньги? — спросил Сет у бармена.

— Нет. Хотите подраться, идите на улицу.

Филлип посмотрел на четверых мужчин и спросил:

— Вы хотите нарваться на неприятности?

Самый высокий из них стукнул по ладони кием и ответил:

— Боб же сказал, что он у нее ничего не брал.

— Глория, вызвать полицию? — спросил ее Филлип. И прежде, чем она успела ответить, дверь раскрылась, и в зал вошли женщины. Камерон проворчал себе под нос:

— Мог бы и догадаться, что дома они не останутся.

Дрю подошла к Сету, взяла его за руку.

— Здравствуйте, Глория. Знаете, интересно, но моя мама вас не помнит. А вот мой дедушка очень хотел узнать все в деталях. — Она вынула из кармана листок с номером телефона. — Это телефон его офиса. Если хотите, можете ему позвонить.

Глория грубо выхватила листок из рук Дрю и спрятала его.